Если сразу не вышло

[grassa_green]

Перевела рассказ, выигравший Хьюго 2019 в номинации "Лучшая короткая повесть"
Оригинал здесь https://zencho.org/short-fiction/

Невезучее сказочное существо – имуги – мечтает стать настоящим драконом и войти во врата Неба. Долгое время имуги терпит неудачи. Пока, наконец, не встречает девушку…
 

  

Если с первого раза не вышло, пробуй еще и еще

 

Зен Чо

 

 

Первая тысяча лет

 

Срок настал. Байям была готова, как никогда.

 

По правде говоря, она была готова еще триста лет назад. Но закон Неба суров. Урони камень, и тот упадет на землю, в небеса ему не взлететь. Попытаешься стать драконом до того, как минет твоя первая тысяча лет – расшибешь морду, и духи пяти стихий посмеются над тобой.

 

Таков закон Неба.

 

Но Байям была терпелива. Скоро ее терпение будет вознаграждено.

 

Она выскользнула из озера, в котором пролежала последнюю сотню лет. Западный берег не так давно заселили люди, и там уже царил обычный человеческий беспорядок – домишки, возделанные поля, острые обломки глиняных горшков, так и норовившие ткнуть в бок.

 

Зато на восточном берегу никого, лишь зверье, да духи. Простора, чтобы взлететь, любому имуги хватит.

 

Обступившие озеро горы приветствовали Байям. (С имуги стоит вести себя вежливо, никогда не знаешь, как скоро змея обернется в дракона). Чистое, светло-голубое небо усеивали облака цвета белого нефрита.

 

Сердце Байям подпрыгнуло. Она взмыла в воздух, солнце грело ей спину.

 

«Я заслужила». Долгие годы учений в сырых пещерах, пение сутр, поиски Пути…

 

Первую половину тысячелетия или около того, Байам не сомневалась, что всегда найдет уединенное место для учения. Но с годами повсюду становилось все больше и больше людей.

 

Люди вовсе не плохи. Не будешь же медитировать и в одиночку ломать голову над всякой догматической загадкой, тут весьма кстати пришлись монахи. Конечно, даже самые просвещенные из них имели обыкновение впадать в трепет, когда перед ними из воды неожиданно выпрыгивала гигантская змея, испрашивая мнения о Великой Мудрости. Перестав же вопить, иногда монахи могли дать несколько дельных наставлений.

 

Но долго оставаться близ людей рискованно. Стоит кому-то увидеть ее во время вознесения, и все пойдет прахом. Пожалуй, следовало перебрался в другое место, когда люди поселились близ озера, но соблазняло здешнее обилие коров и свиней с козами. Морская пища успела Байям порядком наскучить.

 

Однако близкое и доступное богатство не всегда благо. Готовясь к вознесению, все последнее десятилетие Байям усердно предавалась учению, но однажды в прошлом месяце из затянувшейся медитации ее вывел чей-то грозный рык.

 

Байям сердито посмотрела по сторонам. На миг почудилось, что на нее напал злой имуги – змей, ожесточившийся от неудач и притворяющийся, будто ему больше не интересны ни Путь, ни чинтамани – камень желаний, ни даже превращение в дракона. Но вокруг было пусто, лишь несколько рыбешек поспешно юркнули в сторону.

 

И снова тот же рык. Прямо из брюха Байям. И Байям вспомнила, что почти пять лет не ела.

 

Имуги часто постились ради воспитания в себе духовной силы. Но вернуться к медитации у Байям не получилось. Желудок продолжал издавать диковинные булькающие звуки, чем распугал всю рыбу. Пришлось в поисках пищи выбираться из воды.

 

На берегу, словно поджидая, паслось стадо коров.

 

Сперва Байям намеревалась съесть лишь одну. Перед вознесением лучше держать себя в форме. Драконы вообще весьма умерены в еде. Все драконы, которых доводилось видеть Байям, были стройны, с идеальной чешуей, когти их сияли, а бороды казались чистым шелком.

 

Но Байям, к несчастью, еще не была драконом. Ей хотелось кушать, а коровы пахли так вкусно. Она съела одну, потом другую, за ней третью, всякий раз говоря себе, что эта уж точно последняя. И прежде чем она поняла, как так вышло, стадо исчезло.

 

Байям поежилась от неприятного воспоминания и поспешила отогнать его прочь. Сегодняшний день все изменит. Сегодня Байям преобразится. Она обретет свой драгоценный камень желаний – великий чинтамани, который исполняет заветное, исцеляет от страданий, очищает душу и воду.

 

В самой вышине воздух был тонок, и приходилось усердно трудиться, чтобы удержаться на лету. От легких касаний облаков на морде выступила влага. И – сердце Байям забилось сильнее, – не был ли тот мерцающий впереди свет сиянием драгоценного камня?

 

Байям обернулась, в последний раз глазами имуги поглядеть на озеро. Какое оно холодное и одинокое, в нем полно ядовитых водяных змей, вечно кусавших за хвост. Как же хотелось сбежать отсюда.

 

Но в этот миг она испытала прилив нежности. Став драконом, она непременно вернется сюда и благословит озеро. Рыба наполнит его берега. Коровы, свиньи и козы будут плодиться без счета. Посевы во множестве покроют землю…

 

Со стороны озера послышался тонкий визгливый гомон. Байям прищурилась. На западном берегу столпилась группка маленьких существ. Люди.

 

Один из них поднял к небу сжатый кулак:

– Чтоб тебя, имуги!

 

– Ой, – сказала Байям.

 

– Да, я вижу тебя! Думаешь, тебе все сойдет с рук? Так вот, ошибаешься!

 

Байям рванулась ввысь, но было поздно. Сила тяжести зубами вцепилась в хвост и потянула вниз.

 

Теперь уже все кричали на нее. Хор оскорблений носился по ветру:

 

– Червь! Безногая сороконожка! Сучье отродье! Ты походишь на гнилой соевый стручок, а смердишь еще хуже!

 

В попытке одолеть притяжение земли Байям напрягала каждый мускул. Эх, будь у нее ястребиные когти, чтобы цепляться за облака, или оленьи рога, пронзать небо…

 

Но она еще не была драконом.

 

Уже когда ледяные воды озера смыкались над ней, она услышала пронзительный человеческий крик:

 

– Поделом тебе! Будешь знать, как есть наших коров!

 

***

 

Вторая тысяча лет

 

Если хочешь стать драконом, одного упорства мало. Нужна стратегия.

 

Люди расплодились повсюду, так что Байям перебралась в океан. В море добывать ученые тексты сложнее, но, строго говоря, для постижения Пути они не особо нужны, ведь порядок для всех вещей един. (И потом, всегда есть возможность стянуть священные писания у черепах-пилигримов или совершить вылазку на берег и ограбить монастырь).

 

Но при вознесении из воды придется выйти. А как удостовериться, что даже посреди океана не попадешься на глаза людям? Пусть люди не умели дышать под водой, это их, казалось, нисколько не тревожило; они носились по волнам на своих утлых суденышках из кое-как сколоченных досок. Словно спешили дорваться до следующей жизни.

 

Ну и прекрасно. Если рассчитывать на уединение не приходится, обратим присутствие людей себе на пользу.

 

Волей Неба она потерпела неудачу в прошлый раз, а когда Небо не готово принять тебя, ни усердная учеба, ни страстное желание вознестись никак того не переменят.

 

Однако, как и во всем, что касалось вознесения, значение имели не только дела твои, но и то, кем ты предстаешь в чужих глазах. В тот раз Байям очень помешало, что озерные люди раскусили ее и назвали не драконом, а имуги, ущербным существом, не лучше ползучего гада земного.

 

Ах, если бы тогда, когда она стремглав неслась в небесной выси, в ней увидели дракона… все сложилось бы иначе. Под давлением общественного мнения не устоять даже Небу. Ему пришлось бы признать Байям.

 

Духов ветра и воды обмануть сложно; рыбы целиком погружены в себя; и уж совсем нет шансов одурачить морских драконов. У людей же слабое зрение, и зачастую они видят вещи не такими, как есть. На человеческую склонность к самообману Байям и сделала ставку.

 

Она наметила в небе подходящую точку: достаточно высокую, чтобы хватало облаков для работы, но не настолько, чтобы быть недосягаемой человеческому глазу. Затем приступила к делу.

 

Трудилась ночами, головой сбивала в кучи тяжелые массы облаков, а детали дорабатывала хвостом. Хотелось слепить не просто что-то похожее на дракона, хотелось, чтобы дракон вышел красивым – таким же красивым, какой вскоре станет сама Байям.

 

К удивлению, лепить фигуру оказалось непросто. Облака – среда неуступчивая. Не успеешь отвернуться, как очередной клок норовил оторваться и уплыть. Рога у дракона никак не хотели стоять прямо, а усы вышли кривоватыми.

 

Временами на Байям накатывало отчаяние. Ну как тут сделаешь дракона, если даже не знаешь, каков он должен быть?

 

Чтобы победить сомнения, она громко декламировала изречения мудрых:

 

«Драконом не становятся в одночасье».

 

«Настоящий дракон борется до конца».

 

«Дракон – это не сдавшийся имуги».

 

На работу ушло на сотню лет больше, чем ожидалось, и вот облако было готово.

 

Оно изображало дракона в то мгновение, когда он мчится к Небу, занять подобающее ему место. В лунном свете облачный дракон сиял, как перламутр. Под солнцем он будет переливаться всеми цветами радуги.

 

Шлифуя последние детали, Байям испытывала не только гордость, но и грусть. Накатило чувство потери. Вскоре ей предстоит вознестись… Что станет с ее творением? Оно рассеется, прольется дождем, подобному самому простому облаку.

 

Байям подыскала сведущего в морских торговых путях монаха, согласного поделиться знаниями и развязать язык, чтобы не попасть на язык имуги в качестве блюда. И вот час настал. Пока рассвет заливал красками небосвод знаменательного дня, Байям притаилась за драконьим облаком.

 

Все, что требуется – один-единственный человек, который поднимет глаза вверх и воскликнет от удивления. Скоро внизу пройдет флотилия торговых судов. Должен же найтись на кораблях хоть один моряк с устремленным к небу взором, готовый улицезреть чудо – дракона, восходящего к славе своей.

 

***

 

– Эй, капитан, – окликнул дозорный. – Вы видите?

 

– Что там? Парус?

 

– Нет. – Дозорный сощурился в небо. – Гляньте вверх, на облако. Вон то, разноцветное.

 

– Ух ты! – воскликнул капитан. – Надо же! Облако висит здесь неспроста, точно говорю. Добрый знак!

 

Он хлопнул дозорного по спине и обернулся к экипажу:

– Отличные вести, ребята! Небо улыбается нам. Сегодня наш день!

 

Хотя все были заняты делом, весь корабль ободрительно загудел.

 

Дозорный продолжал разглядывать облако.

 

– Занятное оно, – сказал он задумчиво. – Вам не кажется, что оно похоже на…

 

– На что? – спросил капитан.

 

– На… э-э… – Дозорный защелкал пальцами. – Как его там? Вылетело из головы! Оно похоже на… Вот ведь, вертится на языке. Я слишком долго пробыл в море. Ну… похоже на…

 

 

Байям не выдержала.

 

– На дракона! – в муке провыла она.

 

У имуги великолепные легкие. Вой Байям прокатился по небу подобно грому, дыхание разметало облака… и разнесло ее творение в клочья.

 

– Лошадь! – победно объявил дозорный. – Оно похоже на лошадь!

 

– Нет, нет, нет, – залепетала Байям, пытаясь собрать рассыпавшуюся фигуру, но остатки облака уносило ветром.

 

– Гром среди ясного неба! – удивился капитан. – Добрый знак или худой?

 

Дозорный нахмурился:

– Вы слишком суеверны, капитан. Эй! – оживился он, хватаясь за подзорную трубу. – А вот и они, капитан!

 

Занятая кораблем, Байям пропустила приближение торгового флота. А потом спасала облачного дракона и не уделяла внимания тому, что творилось внизу.

 

Она смутно понимала, что между кораблями идет бой, слышала свист стрел, крики сбитых с ног матросов. Но ее целиком поглощала собственная беда – пропали сотни лет упорного, исполненного надежд труда.

 

Еще не поздно. Облако можно собрать заново. И завтра попробовать снова…

 

– А, – капитан пиратов, на миг оторвавшись от бойни, посмотрел вверх. – Имуги! Он приносит удачу. Поднажмем, ребята! Они долго не продержатся!

 

Если бы люди вредничали назло, Байям наверно было бы легче. Но она знала, ее вознесению мешали не из вредности. Именно эта человеческая непредвзятость ранила более всего, когда она, кувыркаясь, падала с небес вниз.

 

***

 

Третья тысяча лет

 

Драконы обожали рассказывать про то, как попали на Небо. Чтобы, говорили они, вы ярче представляли себе, чего так страстно добиваетесь.

 

«Вообразите себя с этими рогами и усами, с четырехпалыми когтистыми лапами, омытые сиянием чинтамани, – наставлял Царь Драконов Восточного Моря в широко известных мемуарах «Шестьдесят тысяч заметок о Жизни в Полете». – Закройте глаза. Вы повелитель стихий! Легким движением усов вы заставляете разверзнуться небеса. Стоит вам захотеть, и благодать – или возмездие – прольется на все сущее под Небом! Только вообразите!»

 

И Байям, замирая сердцем, воображала.

 

Морем она была сыта по горло: надоели шнырявшие вокруг черепахи и песни китов, которые вечно мешали спать. Она выбралась на материк и подыскала тихую пещерку, чтобы без помех предаваться изучению Пути. Запах в пещере стоял не очень приятный, зато не надо выползать за едой, если вы не против питаться одними летучими мышами. Байям была не против.

 

Мысли ее были устремлены в будущее.

 

На этот раз она не станет разводить суету с облачными драконами. Байям училась на своих ошибках. Никаких попыток обмануть Небо. Она постучится в небесные врата с честным списком своих деяний и будет надеяться, что ее сочтут достойной войти.

 

При подготовке к финальной, хотелось думать, попытке, вполне закономерно испытывать волнение, но Байям была спокойна. Уверенность грела желудок, как проглоченный горячий уголек.

 

Она уже долгие годы не покидала пещеру, которую выбрала когда-то по причине уединенности – высоко в горах, вдали от людских поселений. Байям твердо решила свести риск неудачи к минимуму. Она взмоет в небо стрелой, она не оставит миру шанса снова подвергнуть ее суду.

 

Яркий день снаружи заставил отпрянуть. Глаза совсем отвыкли от солнечного света. Байям снова высунула голову и оказалась в какой-то жуткой ловушке, полной шепотов. Вокруг бушевало море трепещущих зеленых лоскутков.

 

Оно грозно рыкнула, зашипела и только потом сообразила, кого приняла за врагов. Деревья. Байям забыла о деревьях.

 

Потрясенная, она взмыла в воздух. Забыть деревья… Как же много времени прошло.

 

Она поднималась все выше, и волнение постепенно оставляло ее. Чистый ветер небес развеял тревогу. Впереди сияли облака, озаренные светом Пути.

 

***

 

Лесли едва не проглядела его.

 

Вообще все это не в ее привычках. В противоположность любителям активного отдыха, она была домоседкой, и диван манил ее куда больше, чем эндорфины и возможность бахвалиться участием в марафонских забегах. Никогда не причисляла она себя к фанатам пеших походов.

 

Как не причисляла и к тем, кто способен завалить докторскую и дать лучшей подруге увести у себя парня. Прошедший год с ног на голову перевернул ее представления о себе самой.

 

Она сделала привал, глотнуть воды и перевести дух. Местность вокруг была живописная. Глупая и никчемная.

 

Она забралась выше, чем думала. Один маленький неловкий шажок и… Неужели упасть так больно? И все поверят в несчастный случай…

 

Ужаснувшись, она тряхнула головой. Никаких глупостей, строго сказала себе Лесли. Чтобы отвлечься, она достала телефон, но идея оказалась неудачной: точка, из которой можно было послать смс-ку Чжон Уку, пройдена.

 

Ладно, сделаем селфи. Так ведь полагается в походах, верно? А потом обязательно запостим фотки. Она подняла телефон, переключила камеру в режим фронтальной съемки.

 

В углу экрана что-то блеснуло. Солнечный зайчик, отскочивший от чешуи.

 

У Лесли отвисла челюсть. Нет… не может быть. Разве они водятся в Америке?

 

Камера выключилась. Лесли обернулась, но небосвод был пуст. Никого.

 

Но кто-то там наверху, должно быть, благоволил ей, потому что, взглянув на телефон, она увидела, что поймала. Вот же. Ей не привиделось. Со снимка глядела ошарашенная Лесли – раскрасневшаяся, волосы растрепаны, рот разинут, – а позади дугой поперек неба переливается радугой ее чудо. Ее личное, ниспосланное Небом знамение, что все будет хорошо.

 

***

 

леслизлюка Природа удивительна! #имуги #이무기 #знамение #благословение #여행스타그램 #자연 #등산 #природа #поход #путешествие #выйдинаружу #змеиинстаграмма

 

***

 

Преображение червя

 

– Доктор Хэн? – переспросил послушник. – Да, вон ее кабинет.

 

И действительно, новой транскрипцией, которое ныне пользовались люди, на двери было начертано: «Доктор Лесли Хэн». Байамов заклятый враг.

 

Из недавних. Если бы дело касалось лишь этой – самой последней – обиды, Байям бы здесь не оказалась. Ее привела сюда вся череда несчастий в длинной истории ее отношений с людьми.

 

Она сделалась невидимой и прошла сквозь дверь.

 

Монахиня сидела за столом и хмурилась над текстом. Байям плохо различала лица людей, но это человеческое лицо врезалось ей в память.

 

Какое облегчение.

 

Хотя за три тысячелетия постижения Пути Байям накопила немало магических сил, перевоплощение далось ей не сразу. Труднее всего было с ногами. Сперва получались тигриные лапы, наподобие драконьих.

 

Можно было спрятать ноги под одеждами, в конце концов, небесные существа всегда являются не иначе, как укутавшись в три слоя шелка. Но Байям не захотела. К чему эти жалкие, пустые мечты? Она продолжала усердно трудиться над заклинанием, пока ноги не приобрели надлежащий вид. Драконом ей не стать, но и до подделки она тоже не опустится. Она не присвоит себе ни одного из девяти подобий.

 

Даже у смирившегося с судьбой имуги есть некоторые утешения. Месть, например.

 

Человеческая женщина выглядела старше, чем при прошлой встрече. Но все еще жива… Жива, чтобы вкусить мук, когда Байям будет ее пожирать.

 

Байям убрала невидимость. Простерла руки, демонстрируя свои великолепные рукава.

 

Собственно, люди и подсказали ей эту идею. Лесли Хэн была ученым, то есть в некотором роде монахом. Из всех людей монахи близки имуги более всего, ведь главное стремление жизни у них едино – подняться к высшей ступени существования.

 

– Лесли, – сладким голосом небесного создания пропела Байям. – Как насчет того, чтобы взойти на Небо?

 

Монахиня заорала и свалилась со стула.

 

Поскольку дальше ничего не происходило, Байям проплыла над столом и склонилась над ней.

 

– Чем это ты занимаешься? – начала Байям, но тут взгляд ее зацепился за текст, над которым трудилась монахиня.

 

Та протерла глаза:

– Боже мой, ты… Я думала, небесные существа больше не спускаются! И ты… зовешь меня с собой на Небо?

 

Байям не слушала. Монахине даже пришлось повторить, прежде чем Байям оторвалась от книги.

 

– Это же текст Пути, – потрясенная, она оглядела кабинет. Ряды и ряды книг вокруг. – Все здесь о Пути, – протянула она.

 

Монахиня выглядела озадаченной:

– Нет, эти книги об астрофизике. Я исследователь. Изучаю эволюцию галактик.

 

Может, Байям настолько глупа, что даже верила когда-то, будто станет драконом, но уж толкование Пути она способна узнать. А тут сотни таких писаний… Байям в жизни не видела так много размышлений о Пути сразу.

 

Но довольно, не стоит обольщаться. Вознесение, духовное преображение, превращение в дракона – не для нее. Небо ясно дало это понять.

 

Однако невозможно изучать что-то три тысячи лет и не увлечься темой ради самой темы.

 

– Расскажи мне о своих исследованиях, - потребовала Байям.

 

– Сама же говоришь, – начала монахиня, – что ты не…

 

Байям показала зубы.

 

– Ах, исследования! – завопила монахиня. – С удовольствием расскажу.

 

Байям решила, что съест монахиню, как только та закончит свой рассказ. Но эволюция галактик, оказалось, дело сложное. Уже взошла луна, а монахиня не объяснила и половины того, что так интересовало Байям.

 

Монахиня достала какой-то светящийся предмет и посмотрела в него.

– Уже очень поздно!

 

– Почему ты остановилась? – спросила Байям.

 

– Мне нужно поспать, – женщина склонилась над столом. Байям прикинула, не пора ли ее есть, но тут монахиня обернулась и протянула ей стопку бумаг.

 

– Что это?

 

– Чтение на дом. Если будут вопросы, приходи завтра. Приемные часы с трех до четырех по средам и четвергам.

 

Тут монахиня запнулась, широко раскрыла глаза. Поглядела на Байям, как на что-то особенное.

 

И добавила:

– Но ты можешь заходить в любое время.

 

***

 

Байям прочла все. На следующий день она вернулась. И на следующий за ним тоже.

 

Вдвоем разбираться в текстах было проще. Прежде Байям ни с кем не доводилось так беседовать о Пути. Никакого сравнения с былыми визитами к монахам: Лесли вопила гораздо меньше и на вопросы отвечала с явным удовольствием, в то время как другие только и дожидались, когда Байям уйдет.

 

– Мне нравится учить, – пояснила Лесли в ответ на ее замечание. – Хотя учить тебя немного странно. Я думала, ты и так все знаешь.

 

– Вовсе нет. – Байям уныло посмотрела на диаграмму, которую Лесли объясняла уже в третий раз. И все безуспешно. Но чего Байям было не занимать, так это упорства, она пробовала снова и снова.

 

То есть… Когда-то в том была ее главная сила. А теперь… как знать?

 

– Ничего, – утешила Лесли – Зато ты знаешь то, чего не знаю я.

 

– Хм. – Баяйм не была так уверена.

 

Лесли тронула ее за плечо.

 

– Твое стремление к познанию восхищает, – сказала она. – Будь я небесным существом, я бы так усердно не трудилась. Я бы целыми днями ела персики и валялась пьяной.

 

– У тебя искаженное представление о жизни обитателей Неба, – пробормотала Байям.

 

Но ей стало легче. Никто прежде не называл ее трудолюбивой. Внутри поселилось необычное чувство – чувство уверенности. Байям нашла его приятным.

 

Занятия с Лесли подарили много новых впечатлений. Будучи большой охотницей до так называемого «свежего воздуха», Лесли при любой возможности вытаскивала ее из кабинета, чтобы «подышать».

 

– Но внутри тоже полно воздуха, – возражала Байям.

 

– Это не одно и тоже, – говорила Лесли. – Неужели ты не сходишь с ума, если долго не видишь солнца?

 

Вспомнив, какое она испытала ошеломление, впервые за восемьсот лет выйдя из пещеры, Байям признала:

 

– Да.

 

Лесли обожала пеший туризм – это когда ходишь пешком, но по холмистой местности. Байям тоже полюбила такие прогулки. Последние три тысячи лет горами она любовалась в основном изнутри и была удивлена, обнаружив, что на уровне человеческих глаз внешняя сторона гор тоже может быть весьма привлекательна.

 

Горы по-прежнему держались с ней вежливо, как будто у нее еще оставался шанс превратиться в дракона. Их обходительность ранила, но Байям подавила горечь. Довольно, решение принято.

 

Это случилось в одном из походов, когда Лесли привела ее к месту, где они впервые увиделись. Не доходя до вершины Лесли остановилась и посмотрела вдаль.

 

Байям не сразу поняла, где они – с высоты человеческого роста все выглядело иначе, – но не успела ее спутница заговорить, как она узнала. Лесли глядела на гору, которая почти восемьсот лет служила Байям домом.

 

– Забавно, – начала Лесли. – В последний раз, когда я была здесь...

 

Сердце Байям сжалось. «Я видела, – скажет сейчас Лесли, – как имуги пытался вознестись, но шлепнулся вниз и кубарем покатился по склону. Такая умора!»

 

– Я стояла тут и мечтала умереть, – сказала Лесли.

 

– Что?

 

– Не взаправду, - поспешно добавила Лесли. - Я бы никогда так не поступила. Просто мне хотелось, чтобы все прекратилось.

 

– Что именно?

 

– Все. Сама не знаю. Я была юна. Переживала тяжелые времена. Слишком много всего навалилось.

 

Человеческая жизнь так коротка, Байям в голову не приходило, что люди могут желать закончить ее до срока.

– И ты по-прежнему...

 

– О нет, то было много лет назад. – Лесли все еще глядела на гору. Потом улыбнулась. – А знаешь, тогда мне было послано знамение.

 

– Знамение, – эхом повторила Байям.

 

– Звучит, наверно, глупо, – рассказывала Лесли. – Но я увидела имуги. И поняла, что надежда есть. Я пролечилась. Закончила диссертацию. Все наладилось.

 

– Хорошо, – сказала Байям. Она встретилась со взглядом Лесли. Та всегда смотрела на нее, как на что-то особенное.

 

Лесли прижалась губами к ее рту.

 

Байям стояла совершенно неподвижно. Она не очень понимала, что делать.

 

– Прости! Ох, прости, пожалуйста! – Лесли в панике отскочила назад. – Не знаю, что на меня нашло. Показалось, что... конечно, мы обе женщины, но я считала, таким, как ты, пол без разницы. Я решила, что и ты ко мне... Навоображала себе всякого. Как стыдно. Боже.

 

В голове Байям роилось множество вопросов. А начала она с такого:

– Что ты сделала? Ну, ртом?

 

Лесли глубоко вдохнула. Выдохнула.

– Уф.

Но объяснение лежало на поверхности.

 

– А, это прелюдия к спариванию, – догадалась Байям.

 

– Хм… Да, можно и так сказать, – ответила Лесли. – Слушай, мне, правда, жаль. Я… Я вовсе не хотела все разрушить. Ты очень дорога мне, мы же друзья. Ну что, пошли дальше?

 

– Да, – согласилась Байям. – Попробуем еще.

 

– Ох, как я рада, что ты не… Погоди, что?

 

– Я не поняла, что ты делала, – пояснила Байям. – Тебе следовало предупредить. Но теперь, когда я понимаю, все будет хорошо.

 

Лесли смотрела на нее с изумлением. Байям слегка занервничала.

 

– Не хочешь поцеловаться? – спросила она.

 

– Нет, – сказала Лесли. – В смысле… да?

 

Она робко протянула руку и Байям пожала ее. Похоже, это было правильно, потому что Лесли улыбнулась:

 

– Хорошо.

 

***

 

Вскоре Байям переехала к Лесли. Прежде она проводила ночи в прибрежных водах, но от моря несло соляркой, а ходившие туда-сюда корабли мешали спать. Постель Лесли была куда удобнее морских глубин.

 

Из-за жизни вдвоем приходилось все время поддерживать облик существа из Небесной Империи, но постепенно Байям привыкла. И даже, по просьбе Лесли, отключила свой светящийся ореол.

 

– Ты же не против? – спросила Лесли. – У людей обычно не бывает ореолов.

 

– Конечно, – согласилась Байям. – Я, в общем, прежде тоже не сияла. – Тут она спохватилась. – То есть… на Небе… если все кругом светятся, то свое сияние как-то… не замечаешь?

 

К счастью, Лесли не слушала. Она озабоченно читала только что распечатанное письмо.

 

– Он снова поднимает ренту! Да он издевается. – Лесли сняла очки и потерла глаза. – Придется уезжать из города.

 

– Что еще за «рента»?

 

Вот так Байям и начала работать. Поначалу Лесли возражала. Но даже когда ее удалось переубедить, и она признала, что помощь в оплате «ренты» пришлась бы очень кстати, отсутствие у Байям каких-либо документов казалось Лесли огромным затруднением.

 

На объяснение сути проблемы ушло немало времени. Наколдовать нужные документы было куда проще.

 

– «Байям», – зачитала Лесли с новеньких водительских прав. – Интересный выбор.

 

– Мое имя, – рассеяно ответила Байям, занятая магическим подчищением прошлого

 

– Твое имя? – Лесли благоговейно провела кончиками пальцев по имени на правах. – «Байям».

 

Почему-то у нее был очень радостный вид. Мгновение спустя она заметила:

– Ты никогда не говорила, как тебя зовут.

 

– О, – сказала Байям, когда Лесли покраснела. – Ты не спрашивала.

 

Лесли пожала плечами:

– Не хотелось настаивать. Думала, ты сама скажешь, когда будешь готова.

 

– Это не потому… Я бы сказала. Просто не подумала. Это не настоящее имя.

 

Свет в лице Лесли померк.

– Не настоящее?

 

– Ну, это мое нынешнее имя. – И зачем только она позволила разговору зайти в это русло? Как теперь объяснить про благородные, изысканные, полные смысла и остроумия драконьи имена, коими наделяют драконов после вознесения? Лесли же не знала, что Байям всего лишь имуги. Она-то полагала, Байям давно допущена в небесные врата.

 

– Я служительница низшего уровня, – выдавила она наконец. – Вот получу повышение, и мне дадут настоящее имя. Со значением. Типа «Воцаренная Добродетель», «Нефритовая Вершина» или «Озаренное Солнцем Облако».

 

– А, – протянула Лесли. – Не знала, что ты добиваешься повышения. – Она чуть помедлила. – Когда, ты думаешь, тебя повысят?

 

– Через десять тысяч лет, – ответила Байям. – Наверно.

 

То была ее личная шутка. Лесли не должна была понять, она и не поняла. Лишь задумчиво посмотрела на нее и поцеловала в лоб, сразу над левой бровью.

 

– Мне нравится «Байям», – сказала она. – Тебе подходит.

 

***

 

Они переехали на окраину, где арендная плата не так высока, а квартиры просторней. Кошка, которую завела Лесли, не любила Байям, но в конце концов перестала на нее шипеть. По утрам, пока Лесли совершала пробежки по пляжу, Байям плавала в море.

 

Лесли представила ее своей семье, и никто, казалось, не удивился тому, что Байям женщина. Родителей Лесли уже не было в живых, зато была родная сестра Джин и племянница Юн Хэ, которую Байям учила физике.

 

То стало первой работой Байям – репетиторство по физике, но временами она забывалась и наставляла молодежь в постижении Пути, хотя на экзаменах студентам это мало помогало. А после локальной катастрофы в ванной, которую удалось предотвратить лишь в самый последний момент, она освоила профессию водопроводчика.

 

С трубами, как оказалось, у Байям все складывалось отлично – куда лучше, чем с постижением Пути.

 

Ночами ей грезилось прошлое. Или, вернее, будущее, о котором она когда-то так мечтала. Это были невероятные, упоительные сны – как она несется сквозь облака и капельки дождя цепляются за ее драконью бороду; как она мчится по морю за чинтамани, а усы стелются за ней по теплым волнам.

 

Когда Байям просыпалась с мокрым от соленой влаги лицом, Лесли всегда была рядом.

 

***

 

Как-то вечером придя домой, Байям сразу поняла, что что-то не так. Об этом говорили поникшие плечи Лесли. При ее приближении Лесли подняла голову и, вытирая слезы, улыбнулась сквозь силу.

 

– Что случилось? – cпросила Байям.

 

– Меня… – Слова не шли. Лесли пришлось откашляться. – Меня не взяли.

 

Теперь Байям многое знала о работе Лесли и понимала, что означало для подруги не попасть на научную должность. Это даже хуже, чем низвергнуться с небес буквально с самого порога Небесных врат. Потрясенная, она присела рядом.

 

– Хочешь, съем всех членов комиссии? – предложила она.

 

Лесли грустно усмехнулась:

– Нет. – Коротенькое слово прозвучало как рыдание. Она вытерла глаза. – Спасибо, малыш, но это не поможет.

 

– А что поможет?

 

– Ничего, – ответила Лесли. Затем всхлипнула: – Обнимашки.

 

Байям обняла ее, хотя какая в том отрада, если рухнули надежды? Лесли явно недооценивала, какое утешение дарует гибель всех твоих врагов. Но сейчас не время спорить.

 

Припомнилось собственное падение – свист ветра в ушах и шок от удара о землю.

 

– Бывает так, – начала Байям, – что ты стараешься, очень стараешься, а ничего не выходит. Вкладываешь все, что можешь, и все равно не достигаешь желаемого. Но ты хотя бы попыталась. Некоторые даже не пытаются. Смиряются со своей участью, и остается им – пугать монахов, да пожирать невинных дев.

 

– Звучит весьма заманчиво, – с еще одним невеселым смешком заметила Лесли. И поцеловала Байям в плечо, давая понять, что шутит и на самом деле вовсе не считает жизнь злого имуги привлекательной.

 

После она снова плакала, а потом спросила:

– Оно того стоило? Затраченные усилия?

 

Будем честными. Хуже падения – только попытки уверить, будто в провале нет ничего страшного.

 

– Не знаю, – сказала Байям.

 

Она посмотрела в окно, на ночное небо. Обычно городское освещение и смог затуманивали небеса, но сегодня звезды сияли ярко, как чинтамани, который все еще грезился ей в мечтах.

 

– Возможно, – сказала она.

 

– Почему ты больше не пытаешься стать драконом? – спросила Лесли.

 

Байям замерла:

– Что?

 

Лесли высвободилась из объятий и повернулась к ней:

- Скажи, что не оставила попыток, и я отстану.

 

– Не понимаю, о чем ты, – в ужасе забормотала Байям. – Я небесное существо. При чем тут драконы? Они так благородны, так важны, они даже не заговорят с ничтожным духом вроде меня…

 

– Байям, я знаю, что ты не живешь на Небе.

 

– Нет, живу… я… – Но стоило взглянуть на Лесли и все возражения застряли в горле. – Что меня выдало?

 

– О небесных созданиях я знаю не так много, – ответила Лесли. – Но вряд ли в их привычках питаться профессурой.

 

Байям бросила ей укоризненный взгляд:

– Я же хотела помочь!

 

– Дело не только в этом…

 

– И ты рассказала про это Джин и Юн Хэ? – Тут Баям вспомнила о еще одном важном существе. – Ты все рассказала коту? Так вот почему он не любит меня?

 

– Я уже объясняла, я не могу разговаривать с котом, – вздохнула Лесли. (Вот уж наглая ложь, она говорила с ним все время, хотя, будем откровенны, то были странные беседы, и говорили эти двое всегда каждый о своем). – Я никому ничего не рассказывала. Но жить с тобой годами и не догадаться о таком невозможно. Я же не полная идиотка. Но надеялась, что ты когда-нибудь сама признаешься.

 

У Байям аж ладони вспотели.

– Признаюсь в чем? «Да, кстати милая, забыла сказать, я вовсе не чудесное создание небес, как ты всегда считала. Я из когорты вечных неудачниц невидимого мира. Надеюсь, ты не расстроилась!»

 

– Ах, ну извини, я пыталась проявить сочувствие! – рассердилась Лесли. – Мне нет дела до того, что ты такое. Я знаю, кто ты. А остальное мне неважно.

 

– И кто же я? – выдавила Байям. В горле как ком застрял. Слова не шли. – Имуги, хочешь сказать. Земляной червь с мечтами.

 

– Имуги изменили мою жизнь. Не смей их принижать.

 

Невероятно, но ей, похоже, в самом деле было все равно, что Байям являлась живым олицетворением жалкого провала. Лесли вовсе не собиралась ее бросать.

 

– Жаль, что ты так мало доверяешь мне, – сказала Лесли.

 

В ее покрасневших глазах была нежность, а еще тревога. Это напомнило Байям, что Лесли только что пережила падение.

 

Руки задрожали, пришлось даже стиснуть ладони. Байям глубоко вздохнула.

– Никудышная из меня подруга.

 

Лесли поняла. Обняла Байям за плечи.

 

– Временами, – согласилась она. – Но большей частью ты справляешься.

 

– Плохо быть имуги, – вздохнула Байям. – Извини, что не сказала. Я вовсе не забыла, как про имя. Просто не хотела, чтобы ты знала.

 

– Почему же?

 

– Если ты имуги, значит, неудачница. Все это понимают, – объяснила Байям. – Все равно что носить на груди табличку с надписью: «Не приняли».

 

Наверно, сравнение вышло так себе. Лесли поморщилась.

 

– Прости. – Байям помолчала. – Это больно. Отдаешь всю себя, а этого все равно мало. Но ты справишься.

 

«И привыкнешь быть неудачницей». Но говорить ей такое пока рано. Может, Лесли повезет. Может, она так и не привыкнет.

 

Лесли хотела что-то сказать, но передумала. Легонько пожала колено Байям.

 

– Думаю уйти в промышленность, – сказала она.

 

В промышленности Байям ничего не понимала.

 

– У тебя все получится, – от всего сердца заверила она.

 

***

 

Байям оказалась права. В промышленности дела у Лесли пошли хорошо, и благодаря ее успеху они переехали в квартиру побольше, по соседству с сестрой Лесли. Получилось отлично – после развода Джин они помогали той растить Юн Хэ, которая неожиданно объявила Байям своей любимой тетушкой, весьма тем озадачив.

 

Не прошло и десяти лет, и Лесли признала – та неудача была скрытым благословением:

– Я бы никогда не узнала, что и за пределами науки есть мир.

 

К тому времени они уже перестали говорить о драконах. Эту свою одержимость Лесли постепенно пережила.

 

– Это я-то зацикленная? – обычно приговаривала она. – Не ты ли трудилась тысячи лет ради…

 

– Я не хочу об этом говорить. – обрывала Байям. А если не помогало, просто испарялась в воздухе, как только Лесли поднимала эту тему. В конце концов Лесли сдалась, и разговоры о драконах прекратились.

 

Со временем Лесли, казалось, забыла, кто Байям на самом деле. Байям и сама начала забывать. Когда Лесли нашла у себя первые седые волосы, Байям тоже отрастила седину, чтобы подруге было легче. С морщинами дело немного застопорилось – никак не получалось подгадать верное количество. («У тебя вид дряхлого мудреца, – сказала Лесли, отсмеявшись над первой неудачной попыткой Байям. – Мне всего лишь сорок восемь!»)

 

Прежняя жизнь теперь казалась Байям призрачной, гнетущая тоска былых дней постепенно затерлась.

 

Годы пролетели быстро.

 

***

 

В последнее время Лесли говорила мало. Разговоры, как и все остальное, утомляли ее. Большей частью она спала или смотрела в окно. О том, что происходит у нее в голове, она не рассказывала.

 

Вот почему полной неожиданностью стал вопрос:

 

– Почему Ёиджу так важен?

 

Сперва Байям даже не поняла, о чем речь. Уже много лет она не вспоминала о чинтамани. А потом вновь нахлынули горечь и разочарование, свежие, как никогда даже сейчас, когда ее поглощала иная беда.

 

– Потому что он Ёижду? – ответила Байям. – Сокровище, которое исполняет желания.

 

– У тебя так много неисполненных желаний?

 

Имелись кое-какие, но говорить о них Лесли – только расстраивать. Вряд ли Лесли хотелось умереть.

 

Прежде Байям думала, что люди привыкают к смерти, ведь всем им приходится умирать. Теперь же, узнав людей получше, она понимала, что они совершенно не представляют, как с ней справляться.

 

Как и Байям, к несчастью.

 

– Наверно, я слишком часто представляла, как обрету его, – сказала она. Ей припомнились чувства, обуревавшие ее до того, как она сдалась и оставила попытки превратиться в дракона и обзавестись собственным чинтамани. – Это как… не будь у меня надежды, жизнь не имела бы смысла.

 

Лесли кивнула. Взгляд ее был по-прежнему направлен в окно.

– Ты должна попытаться еще раз.

 

– Не будем об этом сейчас…

 

– У тебя впереди тысячи лет. Не смей сдаваться. – Лесли посмотрела ей прямо в глаза. – Или ты больше не хочешь стать драконом?

 

Хотелось бы Байям сказать «нет». Так нечестно. Ну зачем будить давно уснувшие чувства? Особенно сейчас, когда бороться с ними нет никаких сил.

 

– Скоро придет Юн Хэ, – сказала Байям. Племянница Лесли была в том же возрасте, в каком когда-то была Лесли, когда Байям впервые заявилась к ней в кабинет, замышляя в сердце убийство. Невероятно, но теперь Юн Хэ обзавелась собственным ребенком. – Она принесет Сэма. Здорово, правда?

 

– Не разговаривай со мной, как с глупой старухой, – рассердилась Лесли. – Я умираю, но из ума еще не выжила. Ну же, Байям. Мне-то казалось, подавлять духовные устремления свойственно только людям.

 

– Много ты понимаешь, – вспыхнула Байям. – Попробуй три тысячи лет терпеть неудачи, начнешь подавлять устремления!

 

– Я просто хочу сказать…

 

– Ну почему ты… – Байям спрятала лицо в ладони. – Или такая, как есть, я для тебя не хороша?

 

– Хороша, поверь, – ответила Лесли. – Если ты счастлива, то все прекрасно. Но знай, тебе все по силам, ты можешь быть кем пожелаешь. Вот. Не дай страху победить.

 

Байям молчала.

 

Лесли продолжила:

– Мне очень хочется, чтобы у тебя все было хорошо и после моей смерти.

 

– Не говори так.

 

– Да, конечно.

 

– Не хочу, чтобы ты умирала.

 

– Конечно.

 

Байям положила голову на больничную кровать. Если закрыть глаза, можно притвориться, что они дома, и кошка мурлычет у Лесли в ногах.

 

Немного погодя она спросила:

– В кого ты воплотишься в следующий раз?

 

– Не знаю. Нам этого знать не дано. – Тут Лесли хмыкнула. – Может, я стану имуги.

 

– Только не это, – ужаснулась Байям. – Ты такого не заслужила!

 

Лесли засмеялась, потом раскашлялась, так что пришлось звать медсестру, а когда пришла Юн Хэ со своим мальчиком, они больше не говорили ни о драконах, ни о чинтамани, ни о позорной капитуляции перед неизбежным.

 

Ночью вновь пришли старые сны – те, в которых Байям видела себя драконом. Но по сравнению с тем, что снилось ей в последнее время, они были облегчением.

 

Она не стала рассказывать Лесли. Не хотелось услышать: «Я же говорила».

 

***

 

Проснувшись, Байям на какое-то мгновение растерялась. В воздухе перед ней парил чинтамани. Она сморгнула, и драгоценная сфера исчезла, оказавшись больничной лампой на прикроватном столике.

 

Лесли не спала, взгляд ее был устремлен на Байям:

– Привет.

 

Байям вытерла струйку слюны со щеки, села:

– Принести тебе чего-нибудь? Воды или…

 

– Нет. – Голосок у Лесли был тоненький, как ниточка. – Спящая ты похожа на вьюнок.

 

Тут она запнулась.

– Хотя кое-чего мне бы хотелось.

 

– Да?

 

– Но ты вовсе не обязана.

 

– Если тебе что-то нужно, – заверила Байям, – я все сделаю.

 

Лесли все не решалась.

 

– Могу я увидеть тебя? – спросила она наконец. – В истинном обличии?

 

Последовало короткое молчание.

- Если не хочешь, то… – забормотала Лесли.

– Нет, все нормально, – сказала Байям. – А ты не испугаешься?

 

Лесли помотала головой:

– Это же ты.

 

Байям оглядела палату. Маловата для истинного облика, придется раздвигать пространство. Несложная магия.

 

Какое облегчение снова перевоплотиться. Она словно скинула тесные туфли, которые не снимала десятки лет.

 

У Лесли расширились глаза.

 

– Все хорошо? – забеспокоилась Байям.

 

– Да, – ответила Лесли, но спрятала лицо в ладонях. Байям перепугалась, и только начала перевоплощаться обратно, как Лесли, протерев глаза, остановила ее: – Погоди! Я еще не рассмотрела тебя.

 

В глазах ее стояли слезы. Она глядела на Байям, словно пытаясь навсегда запечатлеть в памяти.

 

– С лапами смотрелось бы лучше, – застенчиво проговорила Байям. – И с рогами. И с шишками на лбу…

 

– Ты прекрасна, – Лесли осторожно погладила ее бок теплой ладонью. – Это же была ты, верно? В тот день в горах?

 

Байям сжалась. Сердце грохотало где-то в горле:

– Ты знала?

 

– Догадалась какое-то время назад.

 

– И ничего не сказала?

 

– Ждала, когда ты сама откроешься мне. – Лесли тихо улыбнулась. – Ты же меня знаешь, не люблю конфронтаций. Всеми силами стараюсь увильнуть от драки.

 

– Я должна была рассказать, – Байям повесила голову. – Я и хотела, просто… – Просто не знала, как признаться, что сперва намеревалась сожрать Лесли в порыве неправедной мести.

 

Как глупо, глупо, глупо. В своих неудачах стоит винить лишь себя.

 

– Надо было рассказать. – Лесли, похоже, не злилась. Наверно, у нее не осталось на это сил.

 

– Прости, – Байям скользнула ближе, позволяя подруге обнять свое чешуйчатое тело. – Как ты догадалась?

 

– Это было несложно, – пожала плечами Лесли. – Ты всегда была рядом, когда я нуждалась в тебе. – Она мягко погладила Байям. – Могу я попросить тебя еще об одном?

 

– Все что угодно, – нежность и скорбь душили Байям, сердце разрывалось от щемящей любви.

 

– Обещай, что не сдашься, – попросила Лесли. – Обещай, что попробуешь снова.

 

Байям словно огорошили пощечиной после поцелуя. Она возмущенно посмотрела на Лесли:

– Так нечестно!

 

– Сама сказала: «Все, что угодно».

 

Байям понуро свесила голову, но деться было некуда.

 

– Я не вынесу, – горестно пробормотала она, – ни сейчас, ни после… Мне не достанет отваги пережить еще одну неудачу.

 

Взгляд Лесли был непреклонен.

 

– Ты сможешь, я знаю.

 

***

 

Последняя попытка

 

Прах Лесли они развеяли в горах, там, где она когда-то впервые повстречала Байям, и не будь это желанием самой Лесли, вся затея показалась бы слегка претенциозной. После Байям сказала, что хочет побыть одна.

 

Нет-нет, все в порядке, Юн Хэ лучше остаться с матерью. Байям скрылась за поворотом. Хотелось еще раз взглянуть на пейзаж, который так любила Лесли.

 

Оставшись одна, она сняла одежду, аккуратно сложила на камне. Стряхнула путы заклятья, сковывавшие ее долгие годы.

 

И словно свежего воздуха глотнула, выйдя из подземки. Впервые Байям испытала нежность к себе, незавершенному существу – безногому, безрогому, лишенному чинтамани. Она сделала все, что могла.

 

Чувство полета было знакомым, но в то же время другим. Прежде, возносясь, Байям стремилась освободиться от уз земли.

 

В этот раз было иначе. Теперь, поднимаясь в небеса, Байям несла землю с собой. Горе не исчезло, оно было ближе, чем всегда, щекой к щеке летело вместе с ней.

 

Все оказалось просто. В конце концов, небо и земля не так уж далеки друг от друга…

 

– Посмотри, Сэм, – воскликнула Юн Хэ, поднимая сына выше. – Имуги возносится на Небо! Ух ты!

 

Хмурое детское личико обернулось к небесам. Когти гравитации вцепились в Байям.

 

Сопротивляться бесполезно. И все же она свирепо извивалась в попытках подняться выше. Сражалась, словно за жизнь, словно еще оставался шанс на победу.

 

Лесли верила в Байям. Ее вера придавала отваги.

 

– Ах, какой он красивый, – продолжал голос Юн Хэ, такой любимый, и такой нежеланный сейчас. – Твоя двоюродная бабушка очень любила имуги.

 

Юный Сэм, несмотря на молодость, успел обзавестись собственным мнением на этот счет.

 

– Нет, – категорично заявил он.

 

– Увидеть имуги к удаче, – говорила Юн Хэ. – Глянь, имуги танцует!

 

– Да нет же! – уставшим от вечной глупости взрослых тоном сказал Сэм. – Никакой это не имуги. Это дракон!

 

Впервые за всю бесславную карьеру Байям сила тяжести сдалась. Сопротивление исчезло. Байям устремилась в облака выпущенной из лука стрелой.

 

– Нет, иппеуни, – убеждала Юн Хэ. – Драконы другие. У них рога, как у коров, и лапы с когтями, и длинные бороды, как у Сант…

 

– Есть рога, – упрямился Сэм.

 

Байям же не замечала ни рогов, ни свисающих с морды усов, ни выросших из тела лап, украшенных четырьмя когтями с золотыми кончиками.

 

Ведь перед ней был он – чинтамани ее мечты, несравненная жемчужина, мерцающая в пятицветных облаках. Как старый добрый друг в толпе чужаков.

 

Байям рванулась вперед, протягивая к драгоценной сфере лапы (у нее есть лапы!). В глубине души еще сидел страх, что она промахнется, и нелепая мечта снова ускользнет, просвистит мимо ушей.

 

Но чинтамани лег точно в лапу. Теплый на ощупь, он светился изнутри. Как он прекрасен.

 

Байям поняла, что плачет, лишь когда облака заплакали вместе с ней. С земли, должно быть, выглядело странно – ливень с ясного неба.

 

Юн Хэ взвизгнула, прикрыла Сэму голову.

– Надо найти тетушку Байям!

 

– Льет все сильнее, – заохала Джин. – Малыш вымокнет. Скажи Натану, пусть подгонит машину. А я поищу Байям.

 

– Нет, я.

 

– Зонтик же у меня!

 

Они продолжали спорить далеко внизу, а перед Байям выросли небесные чертоги. Обитатели Неба выстроились у врат, готовые приветствовать ее.

 

Они ждали тысячи лет. Подождут еще немного. Байям повернула назад, унять бурю. Всеми силами не допускать конфронтаций.

 

Дождь начал редеть. Сквозь облака Байям видела, как вертелся в объятиях матери мальчик, мешая той укрывать его от ливня. Он вытягивал руки под струи дождя и заливисто смеялся.

 

С благодарностью Мири Ким, Хане Ли, Перрин Лу, Каре Ли и Рэйчел Монте.